Все механизмы функционировали исправно – в кои-то веки, любо-дорого посмотреть. Огромные колёса под потолком, спускавшиеся книзу концентрическими кругами, собиравшимися в один изящный конус, вращались равномерно, издавая вполне стабильный шум, радуя слух Доктора. Не так-то часто ему доводилось спокойно посидеть с журналом, не суетясь в сверхсрочном ремонте, который необходимо осуществить в считанные минуты, до того, как ТАРДИС врежется в поверхность планеты, в совсем не предназначенную для такого фамильярного обращения звезду, или же в другой космический корабль. Впрочем, с тех пор, как он переоборудовал её управление, сменил дизайн и разобрался в настройках, таких глупых инцидентов стало меньше. Его предыдущие версии на редкость халатно обращались со столь тонким, деликатным, интеллигентным существом. Подумать только, они не просто не стабилизировали тормоза, они, кажется, вообще таковыми не пользовались, считая, что остановка произойдёт сама собой, от состыковки с любой относительно горизонтальной площадкой! Неудивительно, что они не могли договориться с ТАРДИС, и та периодически выбрасывала их не в те точки времени и пространства, куда они стремились. А, впрочем… Нельзя сказать, чтобы и он в этом так уж особенно преуспел, его прекрасная будка, она же сверхсовременная машина времени, имела характер капризной и неуравновешенной кокетки, у которой семь пятниц на неделе, и на той же неделе восемь четвергов, а понедельник она вообще отменила, потому что не нравится он ей. Не поедет она туда, и всё тут. Правда, иногда понедельник получал амнистию, зато в опалу попадала, например, среда. И правильно, если среда – то должна быть посередине, а она занимает отведённую ей нишу далеко не всегда! В Британии – да, как и положено нормальной среде, она соответствует своему названию, расположена точнёхонько в центре, но системы счисления других стран… Разве не прекрасный пример того, что все обозначения времени, равно как и само время, относительны?
Одним словом, сидел себе Доктор, читал свежий выпуск хроники колонизации Марса, с яркими, красивыми, весьма эффектно и со знанием дела снятыми, очевидно, профессионалом, фотографиями, на каждом пятом предложении поправляя мысленно текст, поскольку о событиях там, а также об их предыстории, равно как и обо всех последствиях деятельности тех замечательных людей, знал гораздо больше, чем сами участники, а также те, кто финансировал все издержки экспедиции и организовал им благополучный перелёт… И тут вдруг консоль ТАРДИС подала ему сигнал. Датчики показывали, что нечто несанкционированное попало в складские помещения. И да, Доктор не сразу обратил на это внимание, но двигатели замерли, а, значит, он где-то припарковался. Это хорошо, но сначала придётся спуститься вниз и проверить, чем он там разжился.

***

- Что?
Через десять минут, разобравшись в многочисленных переходах ТАРДИС, Доктор обнаружил необходимый отсек и заглянул внутрь. Опыт подсказывал ему, что нужно делать именно так – бывало, туда попадало и стадо мамонтов, и участники корриды, причём он не понял, как подобное могло случиться, ни в первом, ни во втором случае, но, видимо, ТАРДИС хотела повеселиться не меньше его, а что ей остаётся делать, если ног она лишена, и сопровождать его в приключениях может лишь постольку-поскольку, всё самое интересное всё равно мимо проходит. Точнее, пролетает с восхитительным дразнящим свистом, снова и снова напоминая ей, чего она лишается, не будучи ни человеком, ни даже приблизительно гуманоидом. Кроме сомнительного удовольствия от сомнительных парковок Доктора, а также спасения его неугомонной задницы из передряг – что ещё ей остаётся? Только шуточки шутить. Этим она с преогромным успехом и занималась.
И вот теперь он стоял перед огромной, раза в два превышающей внешние размеры ТАРДИС, но, разумеется, не такой уж и внушительной в соотношении с ней же внутри, статуей, изображающей некоего седобородого старца с весьма благообразным видом и лицом постигшего и мудрость, и просветление. На всякий случай Доктор, держа руку наготове на кнопке, способной запечатать шлюзовую дверь, ведущую на склад, раз и до тех пор, пока он не решит, что делать с неожиданным сюрпризом, моргнул, оставаясь развёрнутым к этому странному изваянию. Оно не шелохнулось. Он закрыл глаза на более длительное время, напрягая слух, а также все присущие Повелителю времени особые чувства, вроде интуиции и телепатического восприятия, порядком потрёпанные годами и работающие кое-как, чтобы засечь даже малейшее движение. Нет, ничего.
- Ну, и что же ты, прости, такое? – пробормотал Доктор, окончательно обескураженный.
Чутьё, опять же, подсказывало, что, при данном раскладе, ответ его наверняка ожидает снаружи. Но нельзя ведь выходить, не подготовленным. Всё-таки, от греха подальше, заперев статую на тройной специальный замок, Доктор вернулся обратно в главный зал.

***

Перед постаментом высотой примерно в две трети роста среднестатистического взрослого мужчины человеческой расы, настолько просторном, что ТАРДИС не занимала и половины, собрались несколько десятков молящихся. Судя по убранству помещения и высоте сводов – это был некий храм, по крайней мере, Доктор подумал именно так, распахнув дверь ТАРДИС, с гордой осанкой и ничуть не стеснённым обстоятельствами и подспудно владеющим им беспокойством шагом выйдя наружу и остановившись на самом краю этой непонятной ему пока что платформы. Он был в чёрном плаще, высоких чёрных сапогах, с гитарой наперевес и в солнцезащитных очках. Печать суровости лежала на его челе, он поджимал губы, как само воплощение Страшного Суда.
Мгновенно оценив ситуацию, Двенадцатый зловеще и с лёгкой безуминкой улыбнулся.
- Здравствуйте, дети мои! - провозгласил он и ударил по струнам, извлекая весьма бодрый и жизнеутверждающий, хотя и не слишком гармоничный, звук, - У вас какие-то проблемы, раз вы обратились ко мне?
А вот представьте, вы молитесь своему Богу, и вдруг из ниоткуда перед вами возникает нечто синее, светящееся и воющее, аккурат в том месте, где стояла некая материальная визуализация того, кому вы поклоняетесь, так, как вы его себе представляли. При этом, скульптура пропадает бесследно, а это новое остаётся вместо неё. А потом оттуда выходит нечто подобное. Некто. И выглядит при этом самоуверенным выше Гималаев. И смотрит сверху вниз на всех далеко не только в буквальном смысле. Двенадцатый выглядел как тот, кто, сколь бы велика их проблема ни оказалась, сможет её решить, вот только нужно ли ему это? Доктор, впрочем, никогда не мог просто уйти, не пошевелив и пальцем, даже там, где знал абсолютно наверняка - момент фиксирован навсегда, воздействовать на него нельзя, запрещено самой структурой мироздания. Он продолжал искать хоть лазейку, хоть крохотную щель для тех, чей приговор не столь необратим, а лучше - надурить время, подсунув ему фальшивку. Вроде как, если сведения о чьей-то гибели лишь задокументированы - спрятать спасённых в укромном уголочке, они не встретятся ни с кем из знакомых, но останутся живы, пусть и в исторической безвестности. "Все умерли" может написать только драматург в своей пьесе, тогда это действительно закон. А в жизни приходится изворачиваться, и ничто не врёт так, как официальная хроника. Если главные действующие лица обречены - выручить второ- или третьестепенного персонажа. Слугу, младшего ученика... Его прошлые личности так хотели непременно спасти всех, что могли в случае неудачи запутаться в эмоциях и после первых жертв начать творить глупости, но ведь всех никогда и невозможно спасти, в это верят лишь юные идеалисты. Лично Двенадцатый радовался, если мог помочь уцелеть хоть одному живому существу из сотни, а, если больше - так вообще праздник.

[AVA]http://sg.uploads.ru/19YNl.jpg[/AVA]
[NIC]12th Doctor[/NIC]